Не кричи: «Волки!» - Страница 39

Но это еще полбеды. Настоящая беда начиналась, как только он отыскивался. Я, видите ли, должен был собрать все, даже самые крошечные растения, попавшие в пределы этого заколдованного круга, определить, что это за растения, и установить количество видов, а затем подсчитать общее число растений каждого вида.

Кажется просто? Отнюдь. Все растения в тундре мелкие, иногда почти микроскопические. Первая же попытка стоила мне доброй половины дня, сильного перенапряжения зрения и приступа люмбаго — таков результат многочасовой работы, которую пришлось выполнять с пинцетом в руках, скорчившись над обручем.

На первых порах мне удалось уговорить Утека от намерения сопровождать меня в эти экспедиции, — я просто был бессилен обьяснить ему цель проводимых работ. Тем не менее на третий день моих мучений он внезапно появился на ближайшей гряде и радостно устремился ко мне. Я приветствовал его весьма сухо — сердечность не входит в число моих добродетелей — и, с трудом выпрямившись, произвел очередной бросок. Эскимос наблюдал за мной с большим интересом.

Но я устал, был расстроен, выбился из сил, и поэтому круг отлетел недалеко.

— Швианак! Плоховато. — пренебрежительно заметил Утек.

— Будь оно проклято! — вспылил я. — Посмотрим, сможешь ли ты кинуть лучше.

Видимо, сам ангел-хранитель подсказал мне этот спасительный вызов. Утек снисходительно усмехнулся, сбегал за обручем, поднял его, затем отвел руку, словно метатель диска, и бросил. Круг взлетел, подобно вспугнутой куропатке, сверкнул в лучах солнца, достигнув вершины своей траектории, плавно опустился над ближайшим тундровым озерком, почти без всплеска врезался в воду и исчез.

Утек был сражен неудачей. Лицо его вытянулось, он ждал взрыва моего гнева. Бьюсь об заклад, добрый малый так и не понял, почему я заключил его в обьятия и принялся весело отплясывать с ним джигу. Затем мы вернулись в избушку и вдвоем распили последнюю драгоценную бутылку «Волчьего коктейля». Но, несомненно, этот случай укрепил Утека во внимании, что пути белого человека поистине неисповедимы.

После того как с изучением флоры было невольно покончено, передо мной встала следующая неприятная задача — завершить исследования волчьих экскрементов.

Поскольку в Оттаве скатологии придавали исключительно важное значение, мне было предписано уделить часть времени на сбор и анализ волчьего кала. Не скажу, чтобы я был поглощен этим занятием, но, бродя по тундре, я при случае не оставлял помет без внимания. С помощью длинных хирургических щипцов я собирал его в небольшие брезентовые мешочки и на каждый вешал ярлык с указанием места и времени сбора кала. Мешочки эти хранились в избушке, под моей койкой; к концу сентября удалось собрать такую внушительную, что из-за недостатка места образцы сыпались на пол и растаскивались по всей избушке.

По различным причинам я откладывал анализ находок; не последним поводом для этого послужило присутствие Утека и Майка — я мысленно представил себе, какую физиономию они скорчат, когда узнают, чем я занимаюсь. Поэтому сборы кала я постарался всячески засекретить; Майк и Утек могли, разумеется, заинтересоваться содержимым мешочков, но были слишком деликатны (а возможно, попросту боялись моего ответа — мало ли что я мог сказать) и не спрашивали меня ни о чем. Несмотря на то что они притерпелись к неприятным сторонам моей профессии, мне не хотелось быть излишне бесцеремонным, и я все откладывал анализы, пока одним октябрьским утром они не ушли вдвоем охотится на карибу, предоставив лагерь в мое единоличное распоряжение. Я воспользовался этим и взялся за выполнение малоприятного задания. От долгого хранения собранный помет стал твердым как камень, и прежде чем приступить к обработке, его требовалось размочить. Поэтому я перетащил мешочки на берег реки и сложив в два оцинкованных ведра, залил водой. Пока они размокали, я приготовил инструменты, блокноты и прочее снаряжение и разложил все на большом плоском камне, пригреваемом солнцем и обдуваемом ветерком. Мне казалось, что предстоящую работу лучше всего проводить на воздухе.

Теперь оставалось только надеть противогаз. Да, да, я не обмолвился, именно противогаз. Меня снабдили не только противогазом, но и ящиком слезоточивых гранат — с их помощью я должен выгонять волков из логова, чтобы пристрелить, когда мне понадобятся образцы для анатомирования. Но само собой разумеется, так низко я ни разу не пал, даже когда еще не успел узнать волков и не подружился с ними. Гранаты я давным давно утопил в ближайшем озере, но противогаз сохранил, так как он за мной числился. И вот предмет, долгое время бывший обузой, теперь пригодился — ведь иногда в волчьем кале содержатся яйца исключительно опасного паразита: стоит им попасть в организм человека (случайно при входе), как там из них развиваются мельчайшие личинки, которые попадают в мозг и инцистируются, обычно с роковым исходом для человека.

Убедившись, что первая порция кала размокла, я напялил маску, выложил помет на белое эмалированное блюдо, позаимствованное в хозяйстве Майка, и принялся орудовать щипцами и скальпелем. С помощью лупы я определял составные части и результаты и заносил в записную книжку.

Процесс был весьма трудоемкий, но любопытный. И вскоре я так погрузился в работу, что совершенно погрузился в работу, что совершенно позабыл обо всем окружающем.

Когда же часа через два я с трудом выпрямился, чтобы размяться, и случайно глянул в сторону избушки, то неожиданно увидел перед собой человек двенадцать незнакомых эскимосов, которые с выражением несказанного удивления и испуга уставились на меня.